Вокзал как обычно был наводнен людьми. Александр в темпе достал вещи из багажника. Вика и Стас сразу же вышли из машины тоже. Гаров как бы мимоходом заметил:

— Да зачем вы пойдете? Оставайтесь. Я быстро. Помогу — и назад.

Но Вика неумолимо двинулась рядом. За ней и Стас.

— Ладно, спасибо вам большое, что проводили, — весело попрощалась Даша в вагоне. И вошла в купе. Обернулась. Александр Гаров поставил сумки и теперь просто смотрел на нее. С одной стороны от него стояла Вика, с другой — Стас. Но Гарова уже это не смущало. Он стоял и смотрел на Дашу, как в последний раз. Он мысленно отпускал ее к мужу. Любил. Даша прочла это по его лицу. Но Вика? Если он с ней, значит, она ему в какой-то мере интересна?

«Вот и оставайся с ней», — решила про себя Даша.

А Гаров все стоял и смотрел…

Пока Стас не подтолкнул его:

— Ну что? Пойдем?

— Да, — ответил Гаров.

И они ушли.

Даша продолжала шутить в том же, взятом ею в машине, тоном с Максимом и с соседями по купе — семейной парой, занимающейся аптечным бизнесом. Однако, мысль о том, что она никогда больше не увидит Сашу Гарова, не давала ей покоя.

«Мне без него очень плохо. И он знает об этом. Но даже не попытался предложить мне остаться, — уговаривала себя Даша. — Он такой же эгоист, как и ее муж. Абсолютно. Ну что его отличает? Только то, что я его почему-то люблю? Ладно, переживем. Не все в жизни, в конце концов, измеряется любовью. Есть еще работа, дети, родители. Жизнь — она многопланова и разнообразна!».

Поезд тронулся. Он ехал и ехал. А Даша все шутила и шутила. И что-то в ее словах было такое, что привлекало к ней внимание всех окружающих. К ней, и ее сыну…

— Что-й-то Вы в дождь дома не сидите? Неужто работать пришли? — вежливо поинтересовался охранник редакции самой рейтинговой газеты в стране у вошедшей в помещение молоденькой брюнетки.

— Да, — односложно ответила она и проследовала к лифту, оставляя за собой едва заметную дорожку от капель, стекающих с зонта.

«Все-то всем нужно знать! Без дурацких вопросов просто никак! Какого черта еще бы я здесь делала, если бы не работала?» — мысленно проворчала журналистка Юлия Чернилина за закрывшимися за ней дверями лифта.

На восьмом этаже, куда поднялась девушка, сегодня не было ни души. Юлия уверенно шла по узкому коридору, со стен которого на нее взирали авторитетные лица популярнейших российских «умов».

«Где вы в этот субботний вечер? — зло подумала девушка. — Небось в коттеджах своих на Рублевке! А я тут — работай! Ну ничего! Будет и на нашей улице праздник! И коттеджик на Рублевке будет! И старенький «мэрсик» свой поменяю! И замуж выйду! Пусть-пусть пока мой последний — «звездный» Мистер Кручинский — трахается со своей администраторшей! Все равно она мне не соперница!».

Звонок сотового телефона отвлек Юлию от нервных мыслей. Она стала быстро рыться в сумочке. Наконец нашла «трубку».

— А я как раз о тебе думала! — игривым, сексуально-интригующим голосом «прожурчала» Юлия.

— Где ты? — быстро, твердо, энергично спросил тот самый Кручинский.

— Я работаю! — преувеличенно назидательно ответила Юлия.

— Ну-ну! От работы кони дохнут! Знаешь такую пословицу? Не переусердствуй там! Я завтра, кстати, прилечу! Хочу тебя! Надень, пожалуйста, розовое белье и чулочки!

— …Хорошо!.. — мечтательно улыбаясь, заходила журналистка в огромный кабинет со множеством компьютерных отсеков. Юлия прошла за сорок пятый. Именно этот ряд принадлежал отделу расследований. И именно за эту ночь ей предстояло доказать себе и коллегам насколько далеко простирается ее власть. Говорят, четвертая. Но разве каждый журналист имеет влияние на окружающую толпу? Или на политиков, принимающих судьбоносные решения? А она сделает это! Мало того, что заработает авторитет, она еще и продавать свой труд будет за «дорого». Чего он там ей пообещал? Этот банкирчик?

«На машинку новую хватит!» — Юлия вспомнила худощавое отвратительное лицо Салавата Бабирова и мерзкую интонацию его голоса.

И тут же выкинула неприятный образ из головы, переключившись на «маленькое одолженьице», о котором просил этот Салават Юсуфович. Девушка привычными движениями запустила в работу старенький «макинтош». Компьютер заурчал, и этим звукам вторил только стук дождя по подоконнику.

Чернилина достала из сумочки очки, диктофон, записную книжку и какие-то документы. Надо сказать, что зрение у нее было, в принципе, неплохим. Но, одетые первоначально для создания делового имиджа, очки для Юлии стали непременным атрибутом рабочего процесса. Привыкла. И даже то, что вокруг не было ни души, не стало причиной для отказа от них. Журналистка надела позолоченную тонкую оправу на изящный носик и стала вдумчиво вчитываться в документы. Кои, собственно, не представляли из себя той ценности, за которую их выдавал Бабиров. Бумаги являлись ксерокопиями сделки, некогда совершенной Бабировым, как председателем «Градинвестбанка», и неким Малковичем, руководителем одного из подразделений МЧС. Суть договоров состояла в следующем. Андрей Малкович обязывался поставить в МЧС спецтехнику на сумму в 170 миллионов рублей. А деньги эти субсидировал шойговскому ведомству Салават Бабиров с последующим их процентным возвращением в сейфовое лоно родного банка. Но… Со временем возникло одно «но». По словам банкира, незамысловато поставившего перед Юлией задачу, Андрей Малкович векселя на означенную сумму получил, а свои обязательства выполнил лишь на половину. То бишь техника, прибывшая к «спасателям», была ими оценена гораздо ниже. Соответственно, генерал Краснов, обещавший вернуть через Малковича векселя в «Градинвестбанк», вернул лишь 45 миллионов. Остальная сумма растворилась в воздухе. Зависла. А долг, как говорится…

Юлия встала, чтобы приоткрыть форточку. Гроздья капель по-прежнему тяжело тарабанили по стеклу. Прохлада мгновенно ворвалась в помещение. «Конечно, всей правды мне никто не скажет. Да и кому она нужна?» — спросила себя Юлия. Она снова села за компьютер и застучала клавиатурой, как бы соревнуясь со стуком дождя за окном. Ее безудержная фантазия лилась из строки в строку… До самого утра.

— Взгляни-ка на это! — на лакированный стильный стол, рядом с чашкой только что приготовленного ароматного кофе, легла развернутая газета «Московский комсомолец». Парень, бросивший ее, отошел от Андрея Малковича и сел на диван напротив, свободно облокотившись.

Малкович внимательно посмотрел на Сергея Просвирнина.

«Подумать только, всего лишь год назад эта сволочь держала его в заложниках в каком-то задрипанном Урюпинске, требуя за сохранение жизни денег. Господи, все хотят денег! Работать не хочет никто. А теперь он сапоги готов мне лизать, — не без самодовольства размышлял в своем кабинете несколько погрузневший Андрей Андреевич. — Еще бы! Это же я вытащил его из деревни! Ему такая жизнь и в самых смелых снах не снилась…».